Китай сокращает влияние Америки на Ближнем Востоке

На прошлой неделе в Пекине прошла серия встреч высокопоставленных представителей китайского правительства с министрами иностранных дел Саудовской Аравии, Кувейта, Омана, Бахрейна и генеральным секретарем Совета сотрудничества стран Персидского залива (ССПЗ). На этих встречах главными темами разговора были окончательное подписание соглашения о свободной торговле между Китаем и ССАГПЗ и «углубление стратегического сотрудничества в регионе, где доминирование США подает признаки отступления», согласно местным новостям. 

Как уже некоторое время подчеркивает OilPrice.com, влияние США на Ближнем Востоке особенно снизилось после президентства Дональда Трампа, в соответствии с его комментариями о «выходе из бесконечных войн» и о том, что США больше не должны решать «старые конфликты в далеких странах». Последствия этой широкой политической идеи нашли наибольший отклик в тех странах, которые уже присоединились к основным глобальным соперникам США за власть — Китаю и России. К ним относятся, прежде всего, Иран, Ирак, другие государства шиитского полумесяца власти и Сирия — сдвиг, который подробно анализируется в моей новой книге о глобальных рынках нефти. После одностороннего выхода США из Совместного всеобъемлющего плана действий в мае 2018 года и последующего широкого и глубокого союза между Ираном и Китаем, описанного в 25-летнем всеобъемлющем стратегическом соглашении, именно исторический враг Ирана, Саудовская Аравия, почувствовала себя особенно уязвимой перед, казалось бы, вновь воспрянувшим Тегераном и обратилась к США за заверениями.

Проблема на тот момент заключалась в том, что ряд событий в предшествующие годы подорвал основные отношения между Саудовской Аравией и США, которые были сформулированы и оформлены на встрече 14 февраля 1945 года между тогдашним президентом США Франклином Д. Рузвельтом и саудовским королем Абдулазизом. Это соглашение заключалось в том, что США будут получать все необходимые им поставки нефти до тех пор, пока в Саудовской Аравии есть нефть, в обмен на это США гарантировали безопасность правящего дома Сауда и, соответственно, Саудовской Аравии. Однако, столкнувшись с перспективой того, что ее собственная нефтяная промышленность — единственный существенный источник дохода, который у нее есть, — будет маргинализирована зарождающимся в то время сланцевым сектором США, Саудовская Аравия начала войну цен на нефть 2014-2016 годов, чтобы попытаться уничтожить сланцевую угрозу США или, по крайней мере, серьезно ее ослабить. Когда эти усилия не принесли желаемого результата — удалось лишь разрушить финансы самой Саудовской Аравии и ее соседей-нефтедобытчиков, — США изменили соглашение 1945 года одним ключевым образом. Новая договоренность гласила: США будут обеспечивать безопасность Саудовской Аравии и правящего дома Сауда до тех пор, пока Саудовская Аравия гарантирует, что США будут получать все необходимые им поставки нефти до тех пор, пока у Саудовской Аравии есть нефть, и что Саудовская Аравия не будет пытаться вмешиваться в рост и процветание американского сектора сланцевой нефти. Вскоре после этого (в мае 2017 года) США заверили саудовцев, что будут защищать их от любых иранских атак при условии, что Эр-Рияд также купит у Вашингтона огромное количество оружия — 110 млрд долларов США немедленно и 350 млрд долларов США в течение следующих 10 лет. Однако затем саудовцы узнали, что ни одно из этих вооружений не смогло предотвратить успешные атаки Ирана на их ключевые нефтяные объекты в сентябре 2019 года или несколько последующих атак.

Примерно в то же время, когда заверения США в своей безопасности оказались малоэффективными для Саудовской Аравии, Эр-Рияд также пытался собрать деньги, чтобы заткнуть огромные дыры в своих финансах, образовавшиеся в результате войны цен на нефть 2014-2016 годов, путем первичного размещения акций (IPO) своего нефтегазового гиганта Saudi Aramco. Дополнительной проблемой для Саудовской Аравии в этом отношении было то, что всякий раз, когда цены на нефть поднимались до или выше уровня, при котором она могла получать прибыль (84 доллара США за баррель нефти марки Brent были ее бюджетной безубыточной ценой в течение нескольких лет после окончания войны цен на нефть 2014-2016 годов), США говорили ей и ее братьям из ОПЕК качать больше, потому что это вредит экономическим перспективам США. В частности, до того, как произошел последний разрыв между ценами на нефть и газ, давнее эмпирическое правило гласило, что на каждый цент роста средней цены на бензин в США приходится более 1 млрд долларов США в год в виде дополнительных потребительских расходов. США — и все остальные западные страны — по целому ряду причин отказали Aramco в проведении любой части листинга на их соответствующих базовых фондовых биржах, тем самым ограничив возможности Саудовской Аравии начать восстановление собственных финансов, но Китай был готов, желал и мог предоставить решение проблемы IPO Aramco.

Готовность Китая сделать это — и, что более важно с личной точки зрения наследного принца Мухаммеда бин Салмана (МбС), позволить ему сохранить лицо в связи с IPO — стала еще одной важной вехой в переходе Саудовской Аравии на сторону Китая. Решение заключалось в том, что Китай просто купит весь пакет акций — в то время 5 процентов были заявленной суммой, которая должна была быть предложена — в рамках прямого частного размещения. Это дало бы MbS два огромных преимущества: во-первых, были бы собраны деньги, в которых Саудовская Аравия нуждалась немедленно, а во-вторых, не требовалось бы публичного раскрытия цены предложения за акцию. Последний фактор позволил бы MbS заверить высокопоставленных саудовцев, которые к тому времени скептически относились к его способности возглавить страну, когда придет время, что ему удалось достичь оценки в 2 триллиона долларов США для всей компании Aramco, которую он публично установил в качестве эталона успеха IPO.

Хотя предложение было отклонено, тот факт, что Китай предложил себя в качестве запасного варианта для самого важного на тот момент государственного проекта МГБ, не был забыт, как и сопутствующие желания Китая установить более тесные связи с Саудовской Аравией в будущем. Вскоре после того, как было сделано предложение, тогдашний заместитель министра экономики и планирования Саудовской Аравии Мохаммед аль-Тувейджри назвал Китай: «безусловно, одним из главных рынков» для диверсификации финансовой базы Саудовской Аравии, и что: «Мы также будем выходить на другие технические рынки с точки зрения уникальных возможностей финансирования, частных размещений, облигаций панда и других». Эти комментарии появились примерно в то же время, что и визит высокопоставленных политиков и финансистов из Китая в августе 2017 года в Саудовскую Аравию, в ходе которого состоялась встреча короля Салмана и вице-премьера КНР Чжан Гаоли в Джидде, и во время которой Саудовская Аравия впервые серьезно упомянула о том, что она готова рассмотреть возможность финансирования себя частично в китайских юанях, что повышает возможность более тесных финансовых связей между двумя странами. На этих встречах, согласно комментариям тогдашнего министра энергетики Саудовской Аравии Халида аль-Фалиха, было также решено, что Саудовская Аравия и Китай создадут инвестиционный фонд в размере 20 млрд долларов США на условиях 50:50, который будет инвестировать в такие сектора, как инфраструктура, энергетика, добыча полезных ископаемых и материалов, среди прочих областей. Встречи в Джидде в августе 2017 года последовали за знаковым визитом короля Саудовской Аравии Салмана в Китай в марте того же года, в ходе которого были подписаны деловые сделки на сумму около 65 млрд долларов США в таких секторах, как нефтепереработка, нефтехимия, легкая промышленность и электроника.

Поскольку после войны цен на нефть 2014-2016 годов Россия уже позиционировала себя как жизненно важную для эффективности любой будущей политики и сделок ОПЕК, Китай через свою программу «Один пояс, один путь» (OBOR) со всеми связанными с ней инвестициями был и остается идеальным местом для усиления влияния во всем регионе по мере того, как США отступают. Более того, для нефтедобывающих стран Ближнего Востока Китай не является угрозой их позициям в мировом нефтяном секторе, как это делает США через свой сектор сланцевой нефти, а скорее остается заметным конечным потребителем. Тот факт, что инвестиции Китая в OBOR сопровождаются значительными оговорками, позволяющими Пекину получить ключевые стратегические участки земли или моря в обмен на долги или сделанные инвестиции — включая основные аэропорты и военно-морские порты Ирана в рамках 25-летнего соглашения с Китаем, порт Хамбантота в Шри-Ланке и порт Доралех в Джибути — может рассматриваться этими ближневосточными государствами как мало отличающийся от условий, выдвигаемых к американским инвестициям после окончания Второй мировой войны. Однако для США новость о том, что Саудовская Аравия с помощью Китая активно производит собственные баллистические ракеты, прозвучавшая перед Рождеством, не может рассматриваться как часть разумного перераспределения сил на Ближнем Востоке, особенно в свете нынешних и продолжающихся усилий Вашингтона по решению ядерных амбиций Ирана.